Неточные совпадения
Там был записан старый эпизод, когда он только что расцветал, сближался с
жизнью, любил и его любили. Он записал его когда-то под влиянием чувства, которым
жил, не зная тогда еще, зачем, — может быть, с сентиментальной целью посвятить эти листки памяти своей тогдашней подруги или оставить для себя заметку и воспоминание в старости о молодой своей любви, а может быть, у него уже тогда бродила мысль о романе, о котором он говорил Аянову, и мелькал сюжет для трогательной повести из
собственной жизни.
И она превратилась в самодовлеющее отвлеченное начало; она
живет своей
собственной жизнью, по своему закону, не хочет быть подчиненной функцией народной
жизни.
В века новой истории, которая уже перестала быть новой и стала очень старой, все сферы культуры и общественной
жизни начали
жить и развиваться лишь по
собственному закону, не подчиняясь никакому духовному центру.
В первый раз в
жизни, уже в изгнании, я имел собственность и
жил в
собственном доме, хотя и продолжал нуждаться, всегда не хватало.
По возвращении на родину его тоже сопровождали злые духи: в его квартире все предметы — столы, стулья, подсвечники, горшки и бутылки —
жили своей
собственной жизнью, передвигались, стучали, летали из угла в угол.
В первом вашем письме вы изложили весь ваш быт и сделали его как бы вновь причастным семейному вашему кругу. К сожалению, он не может нам дать того же отчета —
жизнь его бездейственная, однообразная!
Живет потому, что провидению угодно, чтоб он
жил; без сего убеждения с трудом бы понял, к чему ведет теперешнее его существование. Впрочем, не огорчайтесь: человек, когда это нужно, находит в себе те силы, которые и не подозревал; он
собственным опытом убедился в сей истине и благодарит бега.
Однажды, это было в пятницу на страстной неделе, Вихров лежал, закинув голову на подушки; ему невольно припоминалась другая, некогда бывшая для него страстная неделя, когда он
жил у Крестовниковых: как он был тогда покоен, счастлив; как мало еще знал всех гадостей людских; как он верил в то время в
жизнь, в правду, в свои
собственные силы; а теперь все это было разбито — и что предстояло впереди, он еще и сам не знал хорошенько.
Мы в этом отношении поставлены несомненно выгоднее. Мы рождаемся с загадкой в сердцах и потом всю
жизнь лелеем ее на
собственных боках. А кроме того, мы отлично знаем, что никаких поступков не будет. Но на этом наши преимущества и кончаются, ибо дальнейшие наши отношения к загадке заключаются совсем не в разъяснении ее, а только в известных приспособлениях. Или, говоря другими словами, мы стараемся так приспособиться, чтоб
жить без шкур, но как бы с оными.
Я очень хорошо понял, что хоть люблю девушку, насколько способен только любить, но в то же время интересы литературные, общественные и, наконец,
собственное честолюбие и даже более грубые, эгоистические потребности — все это
живет во мне, волнует меня, и каким же образом я мог бы решиться всем этим пожертвовать и взять для нравственного продовольствия на всю
жизнь одно только чувство любви, которое далеко не наполняет всей моей души… каким образом?
Всего труднее в
жизни жить и не лгать… и… и
собственной лжи не верить, да, да, вот это именно!
А город, объятый тонкою мглою
собственных испарений, стоял спокойно, будто тихо дыша и продолжая
жить своею обычною, ничем невозмутимою
жизнью.
— С этих пор точно благодетельный ангел снизошел в нашу семью. Все переменилось. В начале января отец отыскал место, Машутка встала на ноги, меня с братом удалось пристроить в гимназию на казенный счет. Просто чудо совершил этот святой человек. А мы нашего чудесного доктора только раз видели с тех пор — это когда его перевозили мертвого в его
собственное имение Вишню. Да и то не его видели, потому что то великое, мощное и святое, что
жило и горело в чудесном докторе при его
жизни, угасло невозвратимо.
— Это не
жизнь, а инквизиция. Слезы, вопли, умные разговоры, просьбы о прощении, опять слезы и вопли, а в итоге — у меня нет теперь
собственной квартиры, я замучился и ее замучил. Неужели придется
жить так еще месяц или два? Неужели? А ведь это возможно!
Но в первом ли, во втором ли, в третьем ли периоде, — шлющийся человек все шлющийся человек. Одумается ли он, наконец? Решится ли покончить с столицею и удалиться в свою"Проплеванную"? Как-то встретит его там Иван Парамонов? Дозволит ли ему поселиться в
собственном его разваливающемся доме и
жить смирно, пока не придет смерть, и не сметет с лица земли этого"лишнего человека", которого
жизнь, со времени"катастрофы", сама сделалась постоянною, неперемежающеюся катастрофой!
— Да ведь это, позвольте вам доложить, сударыня, ведь и ребенок тоже от чего-нибудь тоже бывает, а не так же. Нешто теперь, по хозяевам столько лет
живши и на эдакую женскую
жизнь по купечеству глядючи, мы тоже не понимаем? Песня поется: «без мила дружка обуяла грусть-тоска», и эта тоска, доложу вам, Катерина Ильвовна,
собственному моему сердцу столь, могу сказать, чувствительна, что вот взял бы я его вырезал булатным ножом из моей груди и бросил бы к вашим ножкам. И легче, сто раз легче бы мне тогда было…
Теперь моя песенка спета, влетел по уши, так я решил про себя, что уж если не умел устроить
собственную жизнь, так буду
жить для других.
Они рабы
собственных, ими изобретенных правил; они, не
живя, отжили; не испытав
жизни, тяготятся ею! не видав еще в свой век людей, они уже удаляются от них; не насладясь ничем, тоскуют о былом, скучают настоящим, с грустью устремляют взор в будущность…
Живя непосредственною
жизнью, руководствуясь во всем единственно желанием расширить, сколько возможно, пределы
собственного эгоизма, связавши его с эгоизмом других, — ребенок восхищается всем, что он может, в каком бы то ни было смысле, назвать своим.
— Страшно; не могу я больше
жить за свой
собственный страх и счет; нужно, непременно нужно связать себя с общей
жизнью, мучиться и радоваться, ненавидеть и любить не ради своего «я», все пожирающего и ничего взамен не дающего, а ради общей людям правды, которая есть в мире, что бы я там ни кричал, и которая говорит душе, несмотря на все старания заглушить ее.
Оставив адъюнкт-профессора Л. С. Левицкого, у которого я не в силах был
прожить более двух месяцев, о чем сказано подробнее в моих «Воспоминаниях», я
жил тогда, в первый раз в моей
жизни, сам по себе, полным хозяином, на
собственной квартире.
Стало быть, я необходимо должен заботиться сам об обеспечении своей
жизни, должен работать:
живя своим трудом, я не буду иметь надобности отнимать чужое и вместе с тем, имея материальное обеспечение, буду иметь средства постоянно сохранять свою
собственную независимость».
Даже натура чисто созерцательная, не проявившаяся в энергической деятельности общественной, но нашедшая в себе столько сил, чтобы выработать убеждения для
собственной жизни и
жить не в разладе с этими убеждениями, — даже такая натура не остается без благотворного влияния на общество именно своей личностью.
Обманутые — это все те великие и святые, которых почитали и почитают все люди; обманутые все те, кто
жил для чего-либо лучшего, чем свое
собственное счастье, и отдал свою
жизнь за благо людей.
Люди очень часто
живут дурно только оттого, что они заботятся о том, как устроить
жизнь других людей, а не свою
собственную. Им кажется, что своя
жизнь только одна, и потому устройство ее не так важно, как важно устройство многих, всех
жизней. Но они забывают при этом то, что в устройстве своей
жизни они властны, а устраивать чужую
жизнь они не могут.
Я должен поступать так, как я думаю, а не так, как думают люди. Правило это одинаково необходимо как в повседневной, так и в умственной
жизни. Правило это трудно, потому что всегда встретишь таких людей, которые думают, что они знают твои обязанности лучше, чем ты сам. В мире легко
жить согласно мирскому мнению, а в одиночестве легко следовать своему
собственному; но счастлив тот человек, который среди толпы
живет так, как он в своем уединении решил, что надо
жить человеку.
— Что ж, может быть, с своей точки зрения и Лидинька права, — пожала плечами Стрешнева, — как права и мать Агафоклея. Я, Константин Семенович, понимаю это дело так, — продолжала она. —
Прожить свою
жизнь так, чтобы ни своя
собственная совесть, ни людская ненависть ни в чем не могли упрекнуть тебя, а главное —
собственная совесть. Для этого нужно немножко сердца, то есть человеческого сердца, немножко рассудка да искренности. Ну, вот и только.
В этих-то роскошных домах европейского города и
живут хозяева острова — голландцы и вообще все пребывающие здесь европейцы, среди роскошного парка, зелень которого умеряет зной, в высокой, здоровой местности, окруженные всевозможным комфортом, приноровленным к экваториальному климату, массой туземцев-слуг, баснословно дешевых, напоминая своим несколько распущенным образом
жизни и обстановкой плантаторов Южной Америки и, пожалуй, богатых бар крепостного времени, с той только разницей, что обращение их с малайцами, несмотря на презрительную высокомерность европейца к темной расе, несравненно гуманнее, и сцены жестокости, подобные тем, какие бывали в рабовладельческих штатах или в русских помещичьих усадьбах былого времени, здесь немыслимы: во-первых, малайцы свободный народ, а во-вторых, в них развито чувство
собственного достоинства, которое не перенесет позорных наказаний.
И если сила почитания загадочного бога все же не ослабевала, а даже усиливалась, то причину этого теперь следует видеть в другом: за изменчивого в своих настроениях, страдающего от
жизни бога жадно ухватилась душа человека, потому что бог этот отображал существо
собственной души человеческой — растерзанной, неустойчивой, неспособной на прочное счастье, не умеющей
жить собственными своими силами.
Жабы и паучихи навряд ли, конечно, испытывают при этом какое-нибудь особенное сладострастие. Тут просто тупость жизнеощущения, неспособность выйти за пределы
собственного существа. Но если инстинкты этих уродов животной
жизни сидят в человеке, если чудовищные противоречия этой любви освещены сознанием, то получается то едкое, опьяняющее сладострастие, которым
живет любовь Достоевского.
Фехтер, хоть и просто гастролер, а не директор театра, продолжал
жить барином, в хорошо обставленном коттедже, и ездил в
собственной карете. Но дома у него было все точно"начеку", чувствовалось, что семейная его
жизнь кончена и он скоро должен будет изменить весь свой быт.
А когда солнце, обещая долгий, непобедимый зной, стало припекать землю, всё живое, что ночью двигалось и издавало звуки, погрузилось в полусон. Старик и Санька со своими герлыгами стояли у противоположных краев отары, стояли не шевелясь, как факиры на молитве, и сосредоточенно думали. Они уже не замечали друг друга, и каждый из них
жил своей
собственной жизнью. Овцы тоже думали…
Нужно отдать все свое имущество, отказаться от всех культурных навыков, опроститься,
жить трудовою
жизнью, не противиться злу насилием, смиряться, терпеть, и не словами, а
собственной жизнью своей проповедывать людям добро и любовь.
И хочешь ли знать, кого я боялся? Мне страшно было не одних тех воров, что ходят и крадут, а я боялся и того вора, что
жил вечно со мной в моем сердце. Я не хотел знать ни о чьем несчастье, чтобы оно не лишило меня той твердости, которая нужна человеку, желающему исправить путь своей
собственной жизни, не обращая внимания на то, что где-нибудь делается с другими. Я не виноват в их несчастиях.
Нельзя
жить в мире и творить новую
жизнь с одной моралью послушания, с одной моралью борьбы против
собственных грехов.
Чувство любви, видимо, не просыпалось в Дарье Николаевне и она
жила своею
собственною внутреннею
жизнью, предаваясь, впрочем, видимо, мечтам о будущем, так как часто во время припадков гнева и скуки у нее вырывались слова...
Брат ей всегда говорил, что останется холостым, что он слишком бесполезно и быстро
прожил свою
собственную жизнь, чтобы решиться брать на свою ответственность
жизнь других.
Пизонский учил их читать и писать, рассказывал им
жизни, жития, рыцарские баллады, которые выучил наизусть,
живя еще с своим бывшим ремесленным учителем; одевал их в платья
собственного изделия и звал жучками в эпанечках.
Он не холостой и не женатый,
живет на два дома; но вот, после ликвидации своих дел, можно будет построить свой
собственный коттедж в окрестностях Парижа и зажить домком, покончить с своею полухолостою
жизнью…
Только пойми, кто ты, и как, с одной стороны, ничтожно то, что ты ошибочно называешь собою, признавая себя в своем теле, как необъятно велико то, что ты сознаешь истинно собою, — твое духовное существо, — только пойми это и начни каждый час своей
жизни жить не для внешних целей, а для исполнения того истинного назначения твоей
жизни, которое открыто тебе и мудростью всего мира, и учением Христа, и твоим
собственным сознанием, начни
жить, полагая цель и благо твоей
жизни в том, чтобы с каждым днем всё больше и больше освобождать дух свой от обманов плоти, всё больше и больше совершенствоваться в любви, что в сущности одно и то же; только начни делать это — и с первого часа, дня ты почувствуешь, какое новое и радостное чувство сознания полной свободы и блага всё больше и больше будет вливаться в твою душу и — что больше всего поразит тебя — как те самые внешние условия, которыми ты так был озабочен и которые всё-таки так далеки были от твоих желаний, — как эти условия сами собой (оставляя тебя в твоем внешнем положении или выводя из него) перестанут быть препятствиями и будут только всё большими и большими радостями твоей
жизни.